Работает у нас в санатории «Магадан» человек, общаться с которым всегда интересно и полезно. Это видеоператор и радист Евгений Игоревич Ефремов. Он автор интересных документальных фильмов по истории санатория, организатор и главная «движущая сила» кабельного телевидения, в передачах которого ярко и красочно представлены и сегодняшний день, и страницы былого нашей здравницы. Но сегодня речь не о творческой работе этого подвижника культуры, а о том интересном эпизоде Великой Отечественной войны, который случайно был воскрешен в одном нашем разговоре с Евгением. Речь тогда шла о кубанских казаках, об их причастности к истории города-курорта Сочи.
- А известно ли тебе, – спросил меня Евгений, – что осенью сорок второго года наш город наполнился казаками, которые в полном боевом вооружении, вместе с лошадьми погружались в железнодорожные вагоны и отправлялись на Восточный Кавказ, чтобы там, в Прикаспийских степях, ударить в тыл немцам? Мой дед, ныне покойный Григорий Тимофеевич Змеев, участвовал в переходе с Северного Кавказа на Сочи и часто вспоминал об этом рейде…
Я ничего об этом переходе раньше не слышал, и, как убедился позже, вороша литературу о битве за Кавказ – совсем не случайно. Советскими военными историками, авторами известных мемуаров, было сделано все возможное, чтобы принизить значение этой беспримерной военной операции, затушевать память о ней и предать почти полному забвению. Причина была самой банальной: операция эта не укладывалась в рамки военно-исторической концепции Великой войны, согласно которой гитлеровские захватчики на Северном Кавказе были остановлены в ходе Армавирско-Майкопской оборонительной операции в августе 1942 года, а затем началось наступление наших войск.
На самом деле никакой оборонительной операции под Армавиром и Майкопом просто не было. Наши войска отступали, чтобы занять оборонительные рубежи на горных перевалах. И именно на горных перевалах: Туапсинском, Гойтхском, Клухорском, Марухском и других благодаря самоотверженности, храбрости и упорству русских солдат были обескровлены и остановлены отборные горно-альпийские части гитлеровских войск. Именно здесь были сорваны планы немецкого командования по выходу в Закавказье, по овладению бакинской нефтью.
Много лет спустя альпинисты находили на перевалах останки воинов, следы былых кровавых боев, устанавливали на их местах звезды и обелиски, опровергая своим патриотическим, благодарным сыновним поиском «аксиомы» официальной военной истории.
Были прижаты к горам и казачьи дивизии, целых два кавалерийских корпуса – Кубанский и Донской, которые до этого, в степных боях с противником, показали себя прекрасными боевыми соединениями, заслужили высокое звание гвардейских. Однако в условиях горной местности эффективность действий кавалерийских частей становилась с каждым днем все меньшей. Мало того, возникла угроза просто потерять казачьи войска, которые были нужны для военных действий в степях. И тогда у командования возник замечательный план: перевести казачьи соединения через Кавказский хребет, в районе Сочи-Лазаревской погрузить в железнодорожные составы и перевезти на Северо-Восточный Кавказ, откуда неожиданно ударить в тыл врагу.
Что же это были за казачьи корпуса, как они появились в наших войсках? Очень хорошо известно, что отношение к казакам у Советской власти было сложным и переменчивым. После гражданской войны проводилась политика расказачивания, слова «казак» и «кулак» в устах новой власти были почти синонимами. Настроение властей, однако же, переменилось к концу 30-х годов, когда в воздухе запахло новой войной. Все казачье: песни, одежды, конные состязания – снова вошло в моду. О казаках снимались фильмы, публиковались литературные произведения, в Красной Армии появились казачьи подразделения. Но это были еще не те казачьи корпуса, которые покрыли себя бессмертной славой в годы Великой Отечественной. Их история началась в первые военные месяцы: корпуса формировались как ополчения, как вспомогательные войска. Каждый район на Дону и на Кубани выставлял по сотне казаков-ополченцев непризывного возраста – старше 40 лет, а также казаков, не попавших в армию по другим причинам. Станичные колхозы снаряжали казачьи сотни всем необходимым: лошадьми, обмундированием, в колхозных кузницах ковались шашки и кинжалы, стремена и подковы.
Однако ополчением казачьи подразделения пробыли совсем недолго: показав свою полную боеспособность в первых же столкновениях с противником, они с начала 1942 года специальным распоряжением Ставки были переведены в регулярные соединения. Казачьи корпуса были доукомплектованы всеми необходимыми вспомогательными подразделениями, а первичные кавалерийские объединения стали называться не сотнями, а эскадронами – в соответствии со структурой и штатами советских кавалерийских войск.
Немало славных побед одержали донцы и кубанцы уже в первый период войны, когда гитлеровцы наступали по всем направлениям. Так Кубанский казачий кавалерийский корпус, заняв оборону на южном берегу реки Еи, нанес противнику ощутимые потери под станицами Кущёвской, Шкуринской, Канеловской, Старощербиновской. В Кущёвской, где казаки провели внезапную и ошеломляющую атаку, уничтожив немецкую пехотную дивизию «Зеленая роза», в послевоенные годы был установлен памятник-монумент 4-му гвардейскому Кубанскому казачьему кавалерийскому корпусу. Бок о бок с кубанскими сражались и донские казачьи дивизии. Но отступление советских войск продолжалось, и к августу 1942 года оба казачьих корпуса были прижаты к Кавказским горам. Использовать свой главный боевой козырь – лихие кавалерийские атаки – конники не могли. И здесь казаков застал приказ – оставив защиту перевальных дорог пехотным частям, перейти Кавказские горы и ждать дальнейших распоряжений. Первыми в сентябре 1942 года переход совершили дивизии Кубанского корпуса, а в октябре-ноябре – Донского. Вот как описал трудности перехода в своих воспоминаниях М. Д. Давыдов, бывший комиссар 36-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского полка:
- Трудный марш выпал на долю измотанных в боях и изголодавшихся людей. Трудно было и лошадям. Комдив приказал: коней вести в поводу. Верхом – только с разрешения старшего начальника. … На особо трудных участках, которые обессиленные лошади не в силах преодолеть, казаки пускают в ход лямки. Впрягшись по несколько человек, буквально на четвереньках, сантиметр за сантиметром продвигаются вперед, тянут истощенную лошадь. Потом, недолго отдохнув, возвращаются за следующей…
Вскарабкавшись на вершину горного перевала, казачьи части горными тропами спускались к Черному морю. Их ожидала короткая передышка и отдых: местные власти, извещенные о прибытии казаков, позаботились о размещении кавалеристов, запасли корм для невиданного в Сочи количества лошадей. Осенью сорок второго наш город и все пристанционные поселки запестрели казачьими башлыками и папахами, засверкала тут и там под палящим солнцем конская сбруя. Один из участников похода вспоминал эти дни пребывания в Сочи: «Ходишь не таясь, над тобой бездонное чистое небо. И ни одного фашистского самолета, ни одного выстрела – непривычно». Совсем недолог был отдых казаков, да они и сами не склонны были засиживаться на тыловых харчах. Один за другим формировались составы, и казаки длинным окружным путем, через Закавказье перебрасывались в Гудермес – они неожиданно для врага появились в Моздокских и Прикаспийских степях, где, собственно, и начался перелом в ходе битвы за Кавказ. В одном из боев у села Новкус-Артезиан совершил бессмертный подвиг наш земляк из аула Большой Кичмай казак-артиллерист Айдамир Ачмизов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Он стал первым Героем 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского корпуса.
Дальнейшая история боевых подвигов донцов и кубанцев на фронтах Великой Отечественной войны описана в литературе подробно. Они прошли путем славных побед от Кубани до Праги, внесли свою весомую лепту в общенародную победу над врагом. И нам, сочинцам, совсем нелишне вспомнить о том, что в начале этого славного пути был и наш город.
